Под занавес года, 18 и 19 декабря, на сцене Татра Наций состоялась премьера спектакля «Тартюф» в постановке Евгения Писарева, для которой поэт Сергей Самойленко сделал новый перевод бессмертной комедии Мольера. Спектакль вызвал огромный интерес у зрителей и критиков: гарантируя этой «трагдии положений» судьбу хита, все отмечают постановочное решение, звездный состав и игру актеров, стильную сценографию. В числе главных слагаемых успеха практически все отозвавшиеся на премьеру театральные критики называют новый перевод. Вот выдержки из некоторых, наиболее показательных, рецензий.
Журнал «Театр»
Мышкин играет Тартюфа, или Оргона взяли в разработку
Евгений Писарев поставил в Театре Наций свой второй спектакль – «Тартюфа», в новом переводе, сделанном Сергеем Самойленко. Ольга Фукс рассказывает, чем он действительно нов.
«Тартюф» Писарева – хорошо сделанный спектакль. В нём отличный актерский кастинг, стильное современное оформление (Зиновий Марголин выстроил двухуровневую квартиру, в которой нет и тени живого беспорядка, точно это номер в дорогом отеле), стремительный, четко выверенный ритм, не отпускающий внимание ни на минуту, но и не избегающий необходимых фермат. В нём звучит новый перевод, сделанный Сергеем Самойленко (он был использован в киноверсии «Тартюфа» Иво ван Хове, показанном в проекте TheatreHD два года назад, к 400-летию драматурга). Переводчик сохранил размер и многие знаковые моменты («А что Тартюф?»). При чтении можно найти неряшливые рифмы. Но в стремительно летящем и как будто не старающемся казаться поэтическим сценическом тексте они умело закамуфлированы, и потому от литературной основы в целом остается ощущение свежести и чуть (не радикально) омоложенной классики.
«Петербургский театральный журнал»
Боже, храни Францию!
Анна Степанова
...Как ни странно, среди основных, формирующих режиссерский сюжет спектакля героев окажется обычно чисто эпизодическая фигура недалекой у Мольера госпожи Пернель с ее всего-то двумя выходами в начале и в финале пьесы. Тут не так. Даже в программке ее имя значится сразу после Тартюфа и Оргона, опередив Эльмиру. Седовласая дама одета весьма строго, но это убийственная сдержанность тяжелого люкса. Сцена, когда она портит семейству сына идиллически начавшийся завтрак, совершенно очаровательна и ужасно смешна. Грозным шагом обходит она родственников, лихо («Заткнись, дурак!» — и тут впервые вполне обнаруживается живая вольность нового перевода комедии, заказанного режиссером Сергею Самойленко, перемешавшему шестистопный ямб с пятистопным и сдобрившему все это забавными прозаическими сленговыми эскападами) осаживая каждого из присутствующих командным резким голосом, в зародыше подавляя вялый бунт против взявшего власть в доме Тартюфа убийственной фразой: «рулить и управлять не каждому дано»...
...Финальная часть спектакля, когда с любовными разборками уже покончено, дает для этого все основания. До отвращения добропорядочный, законопослушный Оргон у Гордина «ничуть не против короля», однако по долгу дружбы он сохранил у себя чужие опасные бумаги. Тартюф их выкрал, предъявил властям и на равных со спецофицером явился пронаблюдать за арестом благодетеля. Вот тут-то резко хрустнул жанр, и уже полноценным действующим лицом, а не предметом, в события вступил… телевизор. На экране сначала появились новости, замелькали французские сине-бело-красные вертикальные триколоры, а потом и вовсе началась трансляция реального заседания французского парламента с кем-то, выступающим перед депутатами с трибуны. Внезапно спецофицер объявил, что вместо Оргона арестовывает Тартюфа:
Расслабьтесь, больше никакой угрозы!
Наш государь неправды всякой враг.
При слове «государь» офицер схватил пульт, сделал речь выступающего погромче, почтительно поклонился экрану и покровительственно обернулся к Оргону:
В сердцах читает, как в открытой книге.
…Он видит всех насквозь.
Он мудр, как Соломон.
Он справедлив, он добр,
Бесстрашен и силен.
Венчает славой он отважных и достойных.
Он закален огнем в кровопролитных войнах,
Он борется со злом, руководит страной.
Его не провести уловкой ни одной.
Он сверх того простил, что за рубеж бежал
Ваш старый друг, затеявший мятеж.
И даже тайное общенье с другом простил
За вашу прежнюю заслугу.
Тут прежде слегка пофыркивавшая публика в зале захохотала в голос и ударилась в аплодисменты, а после финального обещания полуживого и словно бы вылинявшего Оргона упасть «к подножью трона, / восславив доброту и торжество закона», перекрываемого раскатами голоса французского спикера из телевизора, устроила овацию и разошлась в полном эстетическом удовлетворении.
«Экран и сцена»
Тартюф спускается в ад
Антонина Шевченко
«Тартюф» Мольера – больше не комедия. Отказ режиссеров от чистых жанров добрался и до французской классики. Евгений Писарев, считающийся специалистом как раз-таки по искрометным комедиям, представил на основной сцене Театра Наций «Тартюфа» как «драмеди»: драму с элементами комедии, где слышен даже не смех, а смешки сквозь слезы. Для постановки взят недавний перевод Сергея Самойленко – пестрый, местами высокопарный и поэтический, местами прозаический с участием слов-паразитов, слэнга, жаргонизмов, которые здесь совсем не режут слух: ведь их произносят современные люди, живущие в узнаваемых интерьерах, носящие известные бренды и обладающие понятными нам привычками включать телевизор для фона или без конца заглядывать в телефон.
«Ведомости»
«Тартюф»: далекие близкие
Наталья Витвицкая
Евгений Писарев поставил мольеровскую комедию, расставив неожиданные акценты
Художественный руководитель Театра имени А. С. Пушкина Евгений Писарев поставил комедию «Тартюф» на сцене Театра наций, собрав звездную актерскую команду и вооружившись самым свежим переводом, сделанным Сергеем Самойленко. Получилась умная и тонкая драма про сегодняшних богатых и одиноких.
С самого начала очевидно – в рассказываемой Писаревым истории нет ничего, к чему привык зритель, идущий «на Тартюфа». Ни намека на мольеровскую эпоху и костюмную роскошь придворного спектакля. Действие перенесено в современную Францию, в дизайнерский дом богатого буржуа (художник – постоянный соавтор режиссера – Зиновий Марголин). Свежий текст перевода с ненарочитым осовремениванием тоже приближает к нашим реалиям. Прозу сменяет поэзия, жаргонизмы – высокий стиль. Но главное – в новой версии мольеровской комедии нет однозначности, нет героев с простым характером и прозрачными мотивами поступков.
CoolConnections
Скандал в благородном семействе
Вадим Рутковский
«Тартюф» Писарева – один из самых реалистичных в гигантской «тартюфологии» мирового театра; в этом плане он близок к последнему спектаклю Люка Бонди, где все носили универсально современные костюмы (и, как заметила Наталья Витвицкая, это редкий для Писарева спектакль, где нет пышного погружения в иную эпоху). Говорят герои стихами – в новом, лёгком для восприятия и воспроизведения переводе Сергея Самойленко; говорят замечательно.
Именно несовпадение визуальной комикс-буффонады с многопудовым поэтическим текстом изрядно повредило «Тартюфу» Юрия Муравицкого на Таганке; здесь же всё звучит естественно; умеренно смешно, но естественно.
«Известия»
Каббала святоши: «Тартюф» в Театре наций бьет по больному
Сергей Сычев
Звездная постановка переносит действие в наше время, но оставляет во Франции
Мрачный, пугающий, реалистичный «Тартюф» в Театре наций — это совсем не то, к чему мы привыкли даже в самых лучших интерпретациях пьесы Мольера у Любимова, Эфроса или Мирзоева. В постановке Евгения Писарева всё болезненно серьезно, и хотя фарсовость оригинала здесь сохранена, спектакль делает многое, чтобы зрителю стало не по себе. На все спектакли начиная с премьеры 18 декабря билеты давно проданы, и всё идет к тому, что новый «Тартюф» станет важнейшим хитом сезона. Евгений Писарев начал с того, что для своей постановки в Театре наций заказал новый перевод. Сергей Самойленко осовременил речь героев так, чтобы она звучала по-сегодняшнему, герои могут назвать друг друга дебилом, используют словечки вроде «типа» и призывают «расслабиться», когда тучи совсем уже сгущаются над злополучной семьей... Служанка может заявить: «Хоть прямо здесь разденьтесь донага, меня не соблазните ни фига». К этому быстро привыкаешь, это Мольеру вполне органично.
Российская газета
Тартюф, или Жизнь с идиотом.
В Театре наций играют Мольера
Юрий Юдин
Евгений Писарев - популярный режиссер в прямом и тесном смысле: спектакли его нравятся широкой публике. Нетрудно предсказать, что и новая его постановка в Театре Наций будет пользоваться успехом. Созвездие актеров. Точная и изящная пластика. Вкрадчивый комизм, благорастворенный как газ в шампанском. Истинно французская легкость, которая иногда пронзается острым галльским смыслом. Достигается все это за счет радикального осовременивания классики. И здесь важнейший вклад - новый перевод Сергея Самойленко. Предельно разговорный, терпко-остроумный, насыщенный сегодняшними словечками и идиомами. Это полноценная комическая поэзия - хотя, конечно, уже почти не александрийский стих. Просодия нарочито расхлябана и рассчитана не на чтение на бумаге, а на восприятие со слуха. Впрочем, и во Франции классицистский стих стал разрушаться уже у Расина, младшего современника Мольера: стихосложение его казалось современникам колченогим.
«Комсомольская правда»
«Тартюф» на современный лад или о странностях мужской любви
Анастасия Плешакова
На Основной сцене Театра Наций вышла премьера спектакля «Тартюф» в постановке Евгения Писарева
«Тартюф» в Театре Наций получился актуальным не столько благодаря современным костюмам (художник Ольга Шаишмелашвили) и декорациям, сколько благодаря современному переводу Сергея Самойленко. Прежний «Тартюфа» в переводе Михаила Донского за полвека местами обветшал. Самойленко заострил злободневность, сделал стихотворный текст живым, остроумным, использовал сленг соцсетей, междометия и сегодняшние интонации. Текст просто искрит.
«КоммерсантЪ»
Мольер без декламации
«Тартюф» Евгения Писарева в Театре наций
Последней премьерой уходящего года в Театре наций стал «Тартюф» в постановке Евгения Писарева со звездным составом исполнителей. Классическую комедию Мольера он превратил в современное «драмеди» из жизни французской элиты. Однако в спектакле угадываются черты не только европейской аристократии, считает Марина Шимадина.
Мольеровский «Тартюф», написанный 360 лет назад, до сих пор остается одной из самых репертуарных пьес во всем мире, причем обращаются к ней не только как к забавной комедии нравов, но и как к острой социальной сатире. Для нашей страны одной из самых знаковых была постановка Анатолия Эфроса со Станиславом Любшиным, Александром Калягиным и Анастасией Вертинской, вышедшая в 1981 году как раз на сцене филиала МХАТа им. Горького, чье здание теперь занимает Театр наций. Евгений Писарев еще школьником видел того легендарного «Тартюфа» и, по его словам, сам мечтал поставить пьесу Мольера. Но в отличие от игровой манеры спектакля Эфроса его премьера сделана в максимально реалистическом ключе, словно это история из сериала «Наследники». И одна из ее главных удач — новый перевод Сергея Самойленко, звучащий легко и свежо. Мольеровский текст тут адаптирован к ушам современного зрителя, к тому же актеры не декламируют его с соблюдением поэтического ритма и цезур, а максимально приближают к повседневной речи. Так что говорящие стихами современные буржуа даже не выглядят неестественно.
Журнал «Театр»
Мышкин играет Тартюфа, или Оргона взяли в разработку
Евгений Писарев поставил в Театре Наций свой второй спектакль – «Тартюфа», в новом переводе, сделанном Сергеем Самойленко. Ольга Фукс рассказывает, чем он действительно нов.
«Тартюф» Писарева – хорошо сделанный спектакль. В нём отличный актерский кастинг, стильное современное оформление (Зиновий Марголин выстроил двухуровневую квартиру, в которой нет и тени живого беспорядка, точно это номер в дорогом отеле), стремительный, четко выверенный ритм, не отпускающий внимание ни на минуту, но и не избегающий необходимых фермат. В нём звучит новый перевод, сделанный Сергеем Самойленко (он был использован в киноверсии «Тартюфа» Иво ван Хове, показанном в проекте TheatreHD два года назад, к 400-летию драматурга). Переводчик сохранил размер и многие знаковые моменты («А что Тартюф?»). При чтении можно найти неряшливые рифмы. Но в стремительно летящем и как будто не старающемся казаться поэтическим сценическом тексте они умело закамуфлированы, и потому от литературной основы в целом остается ощущение свежести и чуть (не радикально) омоложенной классики.
«Петербургский театральный журнал»
Боже, храни Францию!
Анна Степанова
...Как ни странно, среди основных, формирующих режиссерский сюжет спектакля героев окажется обычно чисто эпизодическая фигура недалекой у Мольера госпожи Пернель с ее всего-то двумя выходами в начале и в финале пьесы. Тут не так. Даже в программке ее имя значится сразу после Тартюфа и Оргона, опередив Эльмиру. Седовласая дама одета весьма строго, но это убийственная сдержанность тяжелого люкса. Сцена, когда она портит семейству сына идиллически начавшийся завтрак, совершенно очаровательна и ужасно смешна. Грозным шагом обходит она родственников, лихо («Заткнись, дурак!» — и тут впервые вполне обнаруживается живая вольность нового перевода комедии, заказанного режиссером Сергею Самойленко, перемешавшему шестистопный ямб с пятистопным и сдобрившему все это забавными прозаическими сленговыми эскападами) осаживая каждого из присутствующих командным резким голосом, в зародыше подавляя вялый бунт против взявшего власть в доме Тартюфа убийственной фразой: «рулить и управлять не каждому дано»...
...Финальная часть спектакля, когда с любовными разборками уже покончено, дает для этого все основания. До отвращения добропорядочный, законопослушный Оргон у Гордина «ничуть не против короля», однако по долгу дружбы он сохранил у себя чужие опасные бумаги. Тартюф их выкрал, предъявил властям и на равных со спецофицером явился пронаблюдать за арестом благодетеля. Вот тут-то резко хрустнул жанр, и уже полноценным действующим лицом, а не предметом, в события вступил… телевизор. На экране сначала появились новости, замелькали французские сине-бело-красные вертикальные триколоры, а потом и вовсе началась трансляция реального заседания французского парламента с кем-то, выступающим перед депутатами с трибуны. Внезапно спецофицер объявил, что вместо Оргона арестовывает Тартюфа:
Расслабьтесь, больше никакой угрозы!
Наш государь неправды всякой враг.
При слове «государь» офицер схватил пульт, сделал речь выступающего погромче, почтительно поклонился экрану и покровительственно обернулся к Оргону:
В сердцах читает, как в открытой книге.
…Он видит всех насквозь.
Он мудр, как Соломон.
Он справедлив, он добр,
Бесстрашен и силен.
Венчает славой он отважных и достойных.
Он закален огнем в кровопролитных войнах,
Он борется со злом, руководит страной.
Его не провести уловкой ни одной.
Он сверх того простил, что за рубеж бежал
Ваш старый друг, затеявший мятеж.
И даже тайное общенье с другом простил
За вашу прежнюю заслугу.
Тут прежде слегка пофыркивавшая публика в зале захохотала в голос и ударилась в аплодисменты, а после финального обещания полуживого и словно бы вылинявшего Оргона упасть «к подножью трона, / восславив доброту и торжество закона», перекрываемого раскатами голоса французского спикера из телевизора, устроила овацию и разошлась в полном эстетическом удовлетворении.
«Экран и сцена»
Тартюф спускается в ад
Антонина Шевченко
«Тартюф» Мольера – больше не комедия. Отказ режиссеров от чистых жанров добрался и до французской классики. Евгений Писарев, считающийся специалистом как раз-таки по искрометным комедиям, представил на основной сцене Театра Наций «Тартюфа» как «драмеди»: драму с элементами комедии, где слышен даже не смех, а смешки сквозь слезы. Для постановки взят недавний перевод Сергея Самойленко – пестрый, местами высокопарный и поэтический, местами прозаический с участием слов-паразитов, слэнга, жаргонизмов, которые здесь совсем не режут слух: ведь их произносят современные люди, живущие в узнаваемых интерьерах, носящие известные бренды и обладающие понятными нам привычками включать телевизор для фона или без конца заглядывать в телефон.
«Ведомости»
«Тартюф»: далекие близкие
Наталья Витвицкая
Евгений Писарев поставил мольеровскую комедию, расставив неожиданные акценты
Художественный руководитель Театра имени А. С. Пушкина Евгений Писарев поставил комедию «Тартюф» на сцене Театра наций, собрав звездную актерскую команду и вооружившись самым свежим переводом, сделанным Сергеем Самойленко. Получилась умная и тонкая драма про сегодняшних богатых и одиноких.
С самого начала очевидно – в рассказываемой Писаревым истории нет ничего, к чему привык зритель, идущий «на Тартюфа». Ни намека на мольеровскую эпоху и костюмную роскошь придворного спектакля. Действие перенесено в современную Францию, в дизайнерский дом богатого буржуа (художник – постоянный соавтор режиссера – Зиновий Марголин). Свежий текст перевода с ненарочитым осовремениванием тоже приближает к нашим реалиям. Прозу сменяет поэзия, жаргонизмы – высокий стиль. Но главное – в новой версии мольеровской комедии нет однозначности, нет героев с простым характером и прозрачными мотивами поступков.
CoolConnections
Скандал в благородном семействе
Вадим Рутковский
«Тартюф» Писарева – один из самых реалистичных в гигантской «тартюфологии» мирового театра; в этом плане он близок к последнему спектаклю Люка Бонди, где все носили универсально современные костюмы (и, как заметила Наталья Витвицкая, это редкий для Писарева спектакль, где нет пышного погружения в иную эпоху). Говорят герои стихами – в новом, лёгком для восприятия и воспроизведения переводе Сергея Самойленко; говорят замечательно.
Именно несовпадение визуальной комикс-буффонады с многопудовым поэтическим текстом изрядно повредило «Тартюфу» Юрия Муравицкого на Таганке; здесь же всё звучит естественно; умеренно смешно, но естественно.
«Известия»
Каббала святоши: «Тартюф» в Театре наций бьет по больному
Сергей Сычев
Звездная постановка переносит действие в наше время, но оставляет во Франции
Мрачный, пугающий, реалистичный «Тартюф» в Театре наций — это совсем не то, к чему мы привыкли даже в самых лучших интерпретациях пьесы Мольера у Любимова, Эфроса или Мирзоева. В постановке Евгения Писарева всё болезненно серьезно, и хотя фарсовость оригинала здесь сохранена, спектакль делает многое, чтобы зрителю стало не по себе. На все спектакли начиная с премьеры 18 декабря билеты давно проданы, и всё идет к тому, что новый «Тартюф» станет важнейшим хитом сезона. Евгений Писарев начал с того, что для своей постановки в Театре наций заказал новый перевод. Сергей Самойленко осовременил речь героев так, чтобы она звучала по-сегодняшнему, герои могут назвать друг друга дебилом, используют словечки вроде «типа» и призывают «расслабиться», когда тучи совсем уже сгущаются над злополучной семьей... Служанка может заявить: «Хоть прямо здесь разденьтесь донага, меня не соблазните ни фига». К этому быстро привыкаешь, это Мольеру вполне органично.
Российская газета
Тартюф, или Жизнь с идиотом.
В Театре наций играют Мольера
Юрий Юдин
Евгений Писарев - популярный режиссер в прямом и тесном смысле: спектакли его нравятся широкой публике. Нетрудно предсказать, что и новая его постановка в Театре Наций будет пользоваться успехом. Созвездие актеров. Точная и изящная пластика. Вкрадчивый комизм, благорастворенный как газ в шампанском. Истинно французская легкость, которая иногда пронзается острым галльским смыслом. Достигается все это за счет радикального осовременивания классики. И здесь важнейший вклад - новый перевод Сергея Самойленко. Предельно разговорный, терпко-остроумный, насыщенный сегодняшними словечками и идиомами. Это полноценная комическая поэзия - хотя, конечно, уже почти не александрийский стих. Просодия нарочито расхлябана и рассчитана не на чтение на бумаге, а на восприятие со слуха. Впрочем, и во Франции классицистский стих стал разрушаться уже у Расина, младшего современника Мольера: стихосложение его казалось современникам колченогим.
«Комсомольская правда»
«Тартюф» на современный лад или о странностях мужской любви
Анастасия Плешакова
На Основной сцене Театра Наций вышла премьера спектакля «Тартюф» в постановке Евгения Писарева
«Тартюф» в Театре Наций получился актуальным не столько благодаря современным костюмам (художник Ольга Шаишмелашвили) и декорациям, сколько благодаря современному переводу Сергея Самойленко. Прежний «Тартюфа» в переводе Михаила Донского за полвека местами обветшал. Самойленко заострил злободневность, сделал стихотворный текст живым, остроумным, использовал сленг соцсетей, междометия и сегодняшние интонации. Текст просто искрит.
«КоммерсантЪ»
Мольер без декламации
«Тартюф» Евгения Писарева в Театре наций
Последней премьерой уходящего года в Театре наций стал «Тартюф» в постановке Евгения Писарева со звездным составом исполнителей. Классическую комедию Мольера он превратил в современное «драмеди» из жизни французской элиты. Однако в спектакле угадываются черты не только европейской аристократии, считает Марина Шимадина.
Мольеровский «Тартюф», написанный 360 лет назад, до сих пор остается одной из самых репертуарных пьес во всем мире, причем обращаются к ней не только как к забавной комедии нравов, но и как к острой социальной сатире. Для нашей страны одной из самых знаковых была постановка Анатолия Эфроса со Станиславом Любшиным, Александром Калягиным и Анастасией Вертинской, вышедшая в 1981 году как раз на сцене филиала МХАТа им. Горького, чье здание теперь занимает Театр наций. Евгений Писарев еще школьником видел того легендарного «Тартюфа» и, по его словам, сам мечтал поставить пьесу Мольера. Но в отличие от игровой манеры спектакля Эфроса его премьера сделана в максимально реалистическом ключе, словно это история из сериала «Наследники». И одна из ее главных удач — новый перевод Сергея Самойленко, звучащий легко и свежо. Мольеровский текст тут адаптирован к ушам современного зрителя, к тому же актеры не декламируют его с соблюдением поэтического ритма и цезур, а максимально приближают к повседневной речи. Так что говорящие стихами современные буржуа даже не выглядят неестественно.
